Сама идея фильма – революционная, хотя по-настоящему осознаёшь это постепенно, исподволь. Создатели решили снять фильм не о самой Елене Антоновне, а о её зрителях. Развернуть свет софитов в зрительный зал. В кадре появляются люди, которые рассказывают о своём отношении к Камбуровой, о первых впечатлениях от неё, о том, как они понимают её место в культуре, её путь – и о многом другом. Рассказывают не монологами, а отвечая на короткие вопросы собеседника, оставшегося за кадром. Но дело не только в том, что слушатели говорят о Камбуровой. Главное – они сами: их глаза, голоса, улыбки, чувства, личная неповторимость. Образ каждого воссоздан на экране с огромной чуткостью и бережностью. К финалу все они становятся родными и узнаваемыми, с каждым возникают свои особые отношения.
Самое виртуозное в фильме – монтаж. Тончайшая ювелирная работа, благодаря которой отклики людей сплетаются в живую, но очень осмысленную ткань. Порой в череде собеседников сталкиваются контрастные реакции и чувства, а иногда человек буквально подхватывает, развивает слова другого (неизвестные ему и сказанные на далёком расстоянии). Удивительно, как в этом пёстром, мозаичном потоке эмоций и впечатлений усиливаются связи и переклички, нарастает внутренняя музыка.
В какой-то момент кажется, что слышишь единую связную речь, присутствуешь при одном разговоре. Говорят-то все о разном – и очень по-своему… Но, словно в симфонии, все мотивы, все музыкальные линии встречаются в общей теме.
О феномене Камбуровой размышляют и неизвестные зрители, и признанные художники – композитор Владимир Дашкевич, режиссёр Юрий Томошевский и автор песен, композитор Татьяна Алёшина. Участников снимали в самых разных местах, пейзажах и интерьерах. Возраст: от маленьких детей, подростков и студентов – до глубоких пенсионеров. Социальный статус: от университетских преподавателей, профессоров и музыкантов, регента церковного хора – до маляра, винодела и монтировщика сцены. И этот обширный диапазон, разнообразие личных интонаций, играет немалую роль в замысле.
Собственно, что происходит: отвечая на вопросы о Камбуровой, люди перед камерой раскрываются в самой главном, в своей внутренней, интимной сердцевине. Видно, что они забывают о себе, перестают думать о том, как они выглядят. Отказываются от дежурных слов и ищут единственное, правдивое определение, которое отразило бы их самих, а не что-то снаружи. Глаза порой искрят слезами или лучатся светом… Собеседники на экране появляются всякие – смешные, прекрасные, неожиданные. И таких ликов-обликов перед нами проходит множество.
Во время концерта всеобщее внимание устремлено на сцену. Никто не догадывается обернуться в зрительный зал, не остаётся зримых следов пережитого потрясения. Ну, да – аплодисменты, цветы… Но о том, как меняются зрители, что они переживают и насколько глубоко, мало что известно. И вдруг здесь, в фильме «Чудотворение», главным героем оказался слушатель. В этом живом зеркале явление Камбуровой отразилось с уникальной глубиной и точностью. Не только в откликах (хотя я могла бы разделить каждое слово из сказанного), но, прежде всего, в лицах и переживаниях, которые на экране – как на ладони.
Сознательно избегаю прямого цитирования чьих-то мыслей о Камбуровой. Не хочется их извлекать из живой ткани фильма – как, бывает, нарочно не срываешь в поле цветы, листву с дерева или ландыши на глубине оврага. К тому же в этом кино есть поразительная художественная находка. По ней одной можно судить, насколько целостным получилось произведение: помимо диалогов и фрагментов концертной съёмки, в фильм вошли природные съёмки, пейзажи. Они очень органично совпали, срезонировали с голосом Камбуровой.
Например, в кадре плещется море, без берега – лишь морская вода. И когда на вибрирующие волны накладывается пение Елены Камбуровой, вздрагиваешь от мгновенного чувства полноты и гармонии. Это не словами кто-то объяснил, а ты сам открыл родство её голоса и пения с природными стихиями. Сразу чувствуешь глубокий резонанс: ну, конечно, она сама и есть море! И несёт его внутри себя.
Или на экране – трепещущая листва на ветру, её беззащитность и отклик на малейшее дуновение. А рядом мощная опора ствола, едва приметный лабиринт коры. Фантастического вида жук ползёт по стеблю и зарывается в цветок. Тёмные вишни усыпали ветку, она чуть раскачивается под их тяжестью… Когда все эти изгибы, мощь и трепет тончайше охватывает, передаёт голос Камбуровой за кадром, – убеждаешься воочию: её творчество в истоке имеет не культурное, а органическое происхождение. Оно как живое существо – не сотворённое, а рождённое. Извлечено из глубин – или высот, связывающих землю с тем, что дальше или глубже… с каким-то следующим, незримым отсюда уровнем существования.
Создатели фильма это не только почувствовали, но и сумели воплотить. Мало того, что они догадались развернуть зеркало в зрительный зал и отразить весь сноп света, хлынувший из привычной темноты… Они открыли путь для разговора о Камбуровой, который никому не приходил в голову. Вывели её голос на простор, на волю. Сами, может быть, о том не задумываясь, предложили ему потягаться с морем и ветром. И оказалось, что они на равных – человеческое пение и море, голос и ветер.
Очень хочется, чтобы фильм дошёл до зрителя. Он уже на пути к нему. Есть вариант, близкий к профессиональному, который можно было бы издать на диске. Хотя и многие проблемы требуют решения – например, поиск звукооператора, доведение технических характеристик… Но если фильм появится, я бы смогла смотреть его снова и снова, удивляясь богатству и чуду отверстых человеческих душ.
Кросспост в
teatr_ekЗдесь отклик самой Елены Антоновны, в перерыве между двумя сериями фильма. Правда, не с самой первой минуты. Запись Сергея Красавина:
http://ifolder.ru/19504540